Жаркие дебаты или полное единодушие.
Если никто не выдвигает идеи – откуда они берутся?
Главное в любом деле – составить подробную карту – план своих действий.
В отличие от жителей Америки и Европы, японцы по своей природе никогда не были спорщиками. Наверное, потому, что в традиционном укладе их жизни выражение несогласия воспринималось как проявление неучтивости, что несло с собой большую опасность для здоровья и дальнейшего благополучия. А может быть, присущее самой их натуре взаимное уважение не допускало возможности словесных нападок. Или культура Японии в своей основе не столь эгоцентрична, как западная: ведь спор чаще всего является только отражением противоречий, заложенных в нас самих.
Но наиболее убедительное, на мой взгляд, объяснение заключается в том, что культура Японии не подверглась влиянию тех греческих аналогов логических схем, которые были восприняты и развиты средневековыми монахами как средство доказательства неправоты еретиков.
Нам кажется странным, что японцы совсем не спорят; для них же представляется удивительным, что мы выказываем себя стойкими приверженцами жарких дискуссий.
Если обсуждение вопроса проводится по «западному образцу», то участники дискуссии садятся за стол переговоров с уже сложившейся точкой зрения и в большинстве случаев ясно себе представляя окончательное решение, которое они хотят положить в основу дальнейших действий. Дальнейшее обсуждение вопроса сводится к противостоянию различных точек зрения, и та точка зрения, которая «сумеет выдержать» все нападки критики, привлечет к себе наибольшее число сторонников.
В ходе такой дискуссии первоначальные идеи видоизменяются, совершенствуются, иногда принципиально меняя свои прежние очертания. Это похоже на процесс производства на свет мраморной статуи, зарождающейся в потаенных глубинах бесформенной глыбы, от которой постепенно отсекается все лишнее, пока плод совместных усилий не воссияет в своей окончательной красоте.
Когда наша цель – достижение согласия, приводимые противными сторонами аргументы не несут в себе догматичной «непоколебимости» решений. В творческом поиске нет победителей и нет побежденных. Результат должен в той или иной степени удовлетворять всех. В своем идеальном варианте процесс достижения всеобщего согласия за столом переговоров представляется мне сродни творению не мраморной, но глиняной скульптуры, в процессе рождения которой создается вначале проволочный каркас, постепенно обрастающий глиной.
Рассмотрение же вопроса в «японском стиле» изначально не представляет собой обсуждение каких бы то ни было альтернатив.
Представителям западного мира трудно понять, как это японские участники «намечающихся жарких дискуссий» усаживаются за стол переговоров, не имея в голове заранее готового ответа на рассматриваемый вопрос. Что они собираются обсуждать?!
А все достаточно просто: смысл творческого поиска японцев заключается в том, чтобы слушать друг друга.
Почему же в ходе подобных «прений» за столом переговоров не царит гробовое, «тягостно-зевотное» молчание, не несущее никакой перспективы для рождения новых идей?
Потому что каждый участник, когда наступает его очередь, надевает белую мыслеварительную шляпу и начинает излагать свое мнение, доводя до внимания слушающих свою часть подготовленной к рассмотрению информации. Совместными усилиями они составляют карту своего отношения к данному вопросу и намечают будущий «маршрут» своих действий. Когда карта составлена, каждому участнику переговоров ясен путь, по которому ему следует идти.
Я не говорю о том, что процесс поиска конструктивного решения должен быть завершен к концу встречи участников переговоров; он может растянуться на недели и месяцы. Но смысл совместного творческого поиска заключается в том, что никто не предлагает готового решения. При облачении собеседников в белые шляпы логического мышления накапливается нужная информация. В ходе дальнейших размышлений она постепенно перерождается в идею. Участники переговоров своим поведением всячески способствуют этому процессу.
На Западе принято считать, что идеи рождаются в процессе спора.
В Японии полагают, что идеи появляются на свет подобно росткам, пробивающим твердь неведения и обретающим конкретную форму благодаря совместным усилиям ухаживающих за ними людей.
В подходе к поискам ответа на вопрос и состоит основное различие между «западным» и «японским» способами получения информации. Рассматривая их нюансы, я стремился только обрисовать это различие, а не вторить тем, кто считает, будто все японское представляет собой верх совершенства и достойно всяческого подражания.
Мы не в состоянии изменить свою культуру. Значит, бессмысленно и пытаться в корне ее изменить. Но мы можем отыскать механизм, способный помочь нам взять верх над укоренившейся в нас привычкой подходить к рассмотрению вопроса именно так, а не иначе. Эту роль и призвана выполнять белая шляпа мышления. Нам стоит только сказать себе и своим партнерам в ходе обсуждения проблемы: «Давайте представим, что мы – японцы, и обсудим наши вопросы в японском стиле».
Я не хочу заниматься сейчас выяснением причин, почему японцы не проявляют большую изобретательность. Вполне возможно, изобретение чего-то нового нуждается в эгоцентричной направленности культуры, рождающей людей безжалостных и напористых, способных настойчиво претворять свою идею, почитаемую всеми окружающими полным безумием.
Люди западного склада ума оказались более подготовленными к ответу на это требование. Мы можем проявить больший практицизм, сознательно обращаясь к присущему нам латеральному типу мышления, о котором я уже говорил в других своих книгах и на рассмотрении особенностей которого я остановлюсь подробнее в главе о мышлении в зеленой шляпе.
