Как компания, получившая генетический материал Снуп Дога и Опры Уинфри, стала лидером рынка, а потом обанкротилась

Фирма была основана в 2006 году супругой сооснователя Google Сергея Брина Энн Вожицки (в другой транскрипции — Анной Войжитски).

Идея 23andMe пришла ^[1] к ней во время «ужина миллиардеров» в Калифорнии. Вожицки спрашивала присутствующих: не фиксируют ли они негативных явлений после того, как поели спаржи. Большинство недоуменно молчали. Однако вопрошающая знала, о чем говорила: чувствительность к запаху ^[2] метилмеркаптана (метантиола), образующегося при метаболизме спаржи, связана с генетикой. Такие познания Вожицки были понятны: она долгое время работала в фонде, профиль которого — инвестиции в биотехнологические компании.

Предпринимательница решила обратить эти имеющиеся знания себе на пользу, создав стартап 23andMe.

Он предлагал клиентам сдать их генетический материал (слюну). За небольшую плату (в 2025 — 119 долларов, в 2013 году — 99, в 2008 — 399, до 2008 — 999) проходил анализ полученного. Эксперты фирмы выделяли ДНК, проводили генотипирование, а клиенту отправляли полноценный «генетический паспорт», содержащий информацию о предрасположенности к возможным заболеваниям (например, болезни Альцгеймера, астме и многому другому).

Привлекательность проекта строилась и на личном продвижении: Вожицки устраивала вечеринки, приглашая звезд кино, эстрады, миллионеров. У всех их брали анализ слюны. Кто только не плевал в пробирки: Наоми Кэмпбелл, Руперт Мердок и многие другие. В 2012-2013 годах, когда ценник на услугу стал меньше 100 долларов, Вожицки испытала бум спроса. Она даже захотела расширяться, разместив свои товары на полках сети универсамов Target.

Однако успех внезапно закончился. В 2013 году брак с Брином официально распался ^[3], а Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) потребовало прекратить продажу медтестов в рознице. Вожицки решила проигнорировать письма от госоргана и это стало ее ошибкой ^[4]. FDA своим публичным предупреждением фактически заблокировало коммерческую деятельность стартапа до того момента, пока ^[5] фирма не докажет надежность разработки.

Удар, нанесенный контролерами, был ошеломительным. Основательнице 23andMe пришлось в течение нескольких лет восстанавливать доверие потребителей. Позже в интервью она говорила, что конфликт ^[6] с госорганом — это все равно что «отказаться разуться в японском доме»: «Неважно, считаешь ты себя правой или нет. Ты неправа…»

В 2015 году проекту вновь улыбнулся успех. FDA позитивно восприняло отчет 23andMe о редком заболевании — синдроме Блума, увеличивающим риски возникновения онкологии (Вожицки, кстати, является его носительницей). Используя этот отчет, стартап доказал FDA, что тесты корпорации заслуживают доверия (именно поэтому фирме разрешили продавать отчеты о генетической предрасположенности напрямую клиентам). 

Восстановленные отношения с контролирующими инстанциями повлияли на бизнес позитивно. Фирма начала взаимодействовать с крупнейшими фармгигантами — Genentech и Pfizer.

Продавая им (и другим) анонимные данные клиентов, Вожицки параллельно занималась еще одним направлением — она собрала исследователей для работы с имеющейся информацией по тысячам пациентов с целью проведения клинических испытаний по заказу фармкомпаний.

В 2017 году — 23andMe добилась успеха сразу на нескольких направлениях: во-первых, FDA позитивно оценило отчет о рисках для здоровья (клиенты, сдав генетический материал, могли узнать, есть ли у них вероятность возникновения тромбозов или болезни Паркинсона); во-вторых, телеведущая и актриса Опра Уинфри публично призналась ^[7], что набор 23andMe за 99 долларов — это ее любимая вещь.

Вполне очевидно, что такая мощная PR-поддержка (в совокупности с благожелательностью властей) оказала влияние на спрос. К марту 2025 года — 15 млн человек прошли ^[8] тесты 23andMe.

И почему же компания рухнула?

Тут сказалось несколько факторов:

Корпорация никогда не была прибыльной. Ее старт обеспечил супруг Вожицки Сергей Брин: он инвестировал в начале пути почти 4 млн долларов. В 2021-м — фирма вышла на биржу, пытаясь свести концы с концами. Первая реакция ^[9] инвесторов на проект была позитивной: рыночная стоимость 23andMe достигла ^[10] на пике почти 6 млрд долларов. Однако удерживать клиентов компания не могла: приобретающим было достаточно одного набора для тестирования ДНК, покупать десятки тестов никто не планировал. Компания пыталась модифицировать привлечение средств, пробовала подписочные модели, но и они не привели к успеху.

Проект подтачивали проблемы и в информационной безопасности. В 2023-м — хакеры вскрыли ^[11] базы данных 23andMe, деанонимизировав почти 7 млн клиентов ^[12]. Это дело дошло и до суда, который начался в сентябре 2024 года. 23andMe урегулировала конфликт, заплатив ^[13] 30 млн долларов, но очередной неприятный осадок остался (например, ранее, чтобы пострадавшие не могли обратиться в суд, корпорация в одностороннем порядке скорректировала свои условия сотрудничества ^[14]).

 Общественность отреагировала как на утечку, так и на последующее судебное разбирательство негативно: подобные неблагоприятные операции потенциально могут грозить фактическому «снятию покровов» не только с тех, кто сдал свой материал, но и с их родственников, которые, возможно, даже не давали согласие на какой-либо медицинский анализ подобного формата.

Через два месяца после прекращения судебного противостояния, связанного с утечкой персональных данных, фирма уволила ^[15] почти 40% персонала (200 сотрудников).

Что еще повлияло в 2024-м на компанию?

Вожицки стремилась создать исключительно частную корпорацию, продав ^[16] стартап какой-нибудь третьей стороне. Такая политика вызвала недовольство со стороны совета директоров. Топ-менеджмент, выступив против трансформации, предложенной основательницей, подал в отставку.

В сентябре Вожицки изменила свою позицию. Она заявила, что продавать 23andMe она не собирается, а хочет выкупить компанию сама. Возможно, что денег ей на это хватит: состояние Вожицки оценивалось в 270 млн долларов. А последнее мартовское предложение предпринимателя за компанию ^[17]: 41 цент за акцию или 11 млн долларов за всю фирму.

Юристы указывают, что даже при таком выкупе — корпорация все равно остается финансово нестабильной.

При этом никто не гарантирует сохранность полученных фирмой персональных данных.

Директор по исследованиям и разработкам продуктов в Consumer Reports’ Innovation Lab Джинни Фахс (Ginny Fahs), комментируя ситуацию, говорит ^[18], что при неблагоприятном исходе сведения вполне могут быть использованы против клиента: например, страховщики, к которым человек обратится, откажут ему в договоре (или установят более высокую цену). Кроме того, если Вожицки удастся привлечь кого-то третьего в свое дело, то есть вероятность, что новый собственник будет обрабатывать и использовать информацию подобного формата ненадлежащим образом.

Поэтому всем клиентам рекомендуется уже сейчас удалить свои профили.

А что с объявленным заявлением на банкротство?

Это необходимо, как отметил временно исполняющий обязанности гендиректора фирмы Джо Селсавадж, для того, чтобы решить ^[19] финансовые проблемы, сократив расходы и имеющиеся юридические обязательства. Вожицки все еще претендует на выкуп компании, осуществляемый под судебным надзором, в качестве независимого субъекта.

А что с патентами?

У 23andMe десятки патентов ^[20], полученных в различных юрисдикциях. В основном они касаются обработки данных и работы с генетическим материалом. 

Бесплатный поиск, мониторинг и регистрация товарных знаков  и других объектов интеллектуальной собственности. ^[21]

Поиск по программам для ЭВМ ^[22]

Регистрация программы для ЭВМ ^[23]