Становление формы, дифференцировка правого и левого в живых организмах, и, что для нас сейчас особенно важно, — асимметризация функций половин мозга происходили в конкретных условиях земли. Следовательно, не могли здесь не сказаться глобальные характеристики — гравитация, геомагнитные поля (ГМП), смена дня и ночи, атмосферные и температурные режимы и т. д. Единство всего живого и среды обитания, невозможность независимого от среды существования биологического объекта подчеркивались классиками естествознания — И. М. Сеченовым, И. П. Павловым, А. А. Ухтомским, Б. Л. Астауровым и др.
Еще В. И. Вернадский говорил о том, что проблема начала жизни есть проблема жизненной среды на нашей планете. Для всего живого на земле такой средой является биосфера и новое (с появлением человека) ее состояние — ноосфера. «В строении биосферы есть очень яркая и глубокая особенность, связанная с явлениями жизни, которая до сих пор нигде в другой области не встречается… в полях жизни… резко проявляется преобладание правых или левых явлений… обычно правых». Поэтому «совершенно законно и точно можно говорить об особом состоянии пространства, занятого организмом в процессе жизни, или об особом свойстве жизни делать заметными право-левые свойства пространства, которые другими природными явлениями не вскрываются».
В. И. Вернадский в качестве первой задачи биогеохимического изучения жизни называл проблему, решение которой «имеет огромное не только научное, но и философское значение. Отлично ли реальное пространство живого от косной природы или же все пространство биосферы одинаково диссимметрично, но жизнь может делать видными в ней такие свойства, которые не проявляются в изучаемых нами физико-химических явлениях?»
На современном этапе существования человека окружающая среда выступает не только как имевшая важное значение в происхождении асимметрии функций полушарий мозга животных, человека, но и как среда, которая должна способствовать сохранению уже достигнутой степени асимметрии функций полушарий мозга; среда должна способствовать поддержанию факторов, включенных в обеспечение головным мозгом человека полноценной психической деятельности, адекватной социальной активности человека. Об этом свидетельствуют данные исследований последних десятилетий. Внезапные изменения напряженности ГМП сопровождаются сглаживанием функциональных асимметрий человека, в частности, асимметрии рук [Раевская О. С, Рыжиков Г. В., 1984].
На психическом состоянии человека отражаются изменения силы тяжести — гравитации. Об этом можно думать на основании данных изучения состояний, вызванных «снижением весомости» тела, моделирования этих состояний в гипнозе. При репродуктивном внушении частичной весомости — «гравитационной гипоэстезии», например, с помощью формулы: «Сейчас Вы в скоростном лифте. Он стремительно опускается (поднимается). Ваше тело, все органы стали во столько-то раз легче (тяжелее)». Л. П. Гримак (1978) наблюдал «весьма характерные изменения статической позы: осанка уплощается, нередко испытуемый приподнимается на носках, его руки несколько сгибаются в локтевых суставах и отходят от туловища… согласно словесному отчету испытуемых… они действительно ощущали необычайно приятное состояние легкости, пониженной весомости тела, что делало их движения плавными и свободными… Нередко это субъективное сопровождалось мимикой удовольствия и улыбкой».
В состоянии измененной весомости изменяется и «оценка временных промежутков» [Леонов А. А., Лебедев В. И., 1968]. В первой серии испытуемые должны были определить длительность пребывания в состоянии невесомости, при этом они выполняли ту или другую пробу (работа на координографе, определение заданного мышечного усилия, проба письма и т. д.). Как правило, при первых полетах испытуемые недооценивали время воздействия невесомости: промежуток в 25–40 с воспринимался ими как интервал в 15–20 с. Происходило «субъективное убыстрение течения времени»; почти у всех таких испытуемых наблюдали «положительные эмоции», нередко переходившие «в легкую эйфорию». У тех, кто в невесомости испытывали неприятные ощущения, промежуток в 25–40 с оценивался как минута и более.
В другой серии космонавт по команде экспериментатора должен был воспроизвести 20-секундный интервал. В первых полетах в невесомости у испытуемых также отмечалось «субъективное убыстрение течения времени», но ошибки были незначительны: 21–23 с, в чем, «несомненно, сказался опыт отсчета времени при парашютных прыжках». В последующем космонавты начинали точно воспроизводить требуемый временной интервал. У испытуемых с «недостаточно хорошей переносимостью невесомости наблюдалось субъективное замедление течения времени: 20-секундный интервал они воспроизводили как 16–19 с».
Все испытуемые по реакциям (психофизиологическим) на невесомость разделены на 3 группы: 1 — кратковременную невесомость переносят без заметного ухудшения общего состояния, не теряют работоспособности, испытывают лишь чувство расслабленности, облегчения вследствие потери тяжести своего тела; сюда относятся все космонавты; 2 — в период невесомости испытывают иллюзию падения, переворачивания, вращения тела в неопределенном положении; беспокойство, потеря ориентировки в пространстве, неправильное восприятие окружающего мира и самого себя; может быть нарушение схемы тела, чувство психического отчуждения; 3 — у испытуемых «пространственная дезориентация и иллюзии выражены сильнее», продолжаются на протяжении всего периода невесомости, развиваются признаки морской болезни; иногда — чувство ужаса, крик, повышение двигательной активности; утрачивается контакте окружающими людьми; иногда — состояние, напоминающее «гибель мира» [Шмарьян А. С., 1940].
А. А. Леонов, В. И. Лебедев (1968) ставят вопрос и о том, что восприятие времени может определяться магнитным полем: «…все живые существа, населяющие земной шар, развились и постоянно находятся под воздействием геомагнитного поля… не скажется ли его отсутствие на физиологических и психологических функциях человека, и в частности на восприятии времени? Авторы ссылаются на данные немецких психоневрологов о том, что в периоды магнитных бурь, когда напряженность геомагнитного поля начинает быстро меняться, увеличивается число нервно-психически больных. Авторы допускают возможность того, что с пульсацией геомагнитного поля связана работа «биологических часов» в организме, с ритмом которых соотносятся физиологические процессы.
В 1894 г. П. Кюри по поводу симметрии в физических явлениях высказал следующие положения: «Характеристическая симметрия некоторого явления есть максимальная симметрия, совместимая с существованием явления. Явление может существовать в среде, обладающей своей характеристической симметрией или симметрией одной из подгрупп его характеристической симметрии. Иными словами, некоторые элементы симметрии могут сосуществовать с некоторыми явлениями, но это необязательно. Необходимо, чтобы некоторые элементы симметрии отсутствовали. Это и есть та диссимметрия, которая создает явление… Нет действия без причины. Действия — это явления, для возникновения которых всегда необходима некоторая диссимметрия. Если этой диссимметрии нет, то явление невозможно… Нет причин без действия. Действия — это явления, которые могут возникнуть в среде, обладающей некоторой диссимметрией».
В биоорганическом мире «полностью нарушена зеркальная симметрия» [Гольданский В. И., 1984]. Подчеркиваются два свойства живого. Первое — удивительная способность биоорганического мира однозначно воспроизводить информацию, записанную на молекулярном уровне в его структурах. «Способность живых организмов однозначно воспроизводить уникальную упорядоченность своих молекул, не имеющая аналогий в живой природе, — загадка как самой сущности жизни, так и ее возникновения». Второе свойство — «это чистота зеркальной изомерии биоорганического мира» (наличие только левых аминокислот и только правых Сахаров), которую Л. Пастер, а затем В. И. Вернадский «считали важнейшим признаком жизни. Все в неживой природе препятствует этому». И все же биосфера представляет собой воспроизводящее себя состояние огромного количества молекул, почти абсолютно чистое по составу молекул зеркальных антиподов — кирально чистое состояние [Морозов Л. Л., 1984].
Между историей биосферы и историей общества существует неразрывная связь [Казначеев В. П., 1985]. Научная мысль становится решающим фактором в организации среды. Поэтому именно сейчас приобретают особую актуальность мысли В. И. Вернадского о том, что сам человек «должен понять, как только научная концепция мира его охватит, что он не есть случайное, независимое от окружающего (биосферы и ноосферы) свободно действующее природное явление. Он составляет проявление большого природного процесса, закономерно длящегося в течение, по крайней мере, 2 млрд лет». В. И. Вернадский многократно подчеркивал неразрывную связь человека (человечества) с «материально-энергетическими процессами определенной геологической оболочки земли — с ее биосферой», от которой человек не может быть независимым «ни на минуту».
Говорится об асимметрии биосферы и ноосферы из-за различной интенсивности антропогенных влияний [Алексеев В. П., 1969; Высоцкий Б. П., 1977].
Биосфера — саморегулирующаяся система, сохраняющая свои свойства, устойчивость — симметрию относительно непрерывно происходящих в ней многочисленных преобразований [Водопьянов П. А., 1974; Сетров М. И., 1975]. В ней постоянно взаимодействуют геохимические циклы, биотические круговороты, структура биогеоценозов [Камшилов М. М., 1966, 1976; Сукачев В. Н., 1967; Сидоренко А. В., 1981]. Показана упорядоченность метаболических процессов в биосфере [Малыгин Н. Г., Гребенникова Н. Б., 1984]. Диссимметризующими, определяющими неоднородность биосферы предполагаются гелиофизические, электромагнитные, радиационные воздействия [Пресман А. С, 1968; Дубров А. П., 1974; Чижевский А. Л., 1976; Холодов 10. А., 1980, 1982; Egami F., 1981].
Подчеркивается роль гравитации в двусторонней симметрии наземных животных [Бровар В. Я., 1960; Газенко О. Г. и др., 1965; Коржуев П. А., 1971; Пальмах Л. Р., 1976].
Единство симметрии — асимметрии биосферных процессов прослеживается в информационном аспекте природных взаимодействий, отражающих возрастание упорядоченности и разнообразие среды, потенциальную способность выбора, кодирование и накопление информации из среды в процессе развития [Урсул А. Д., 1966, 1977; Шноль С. Э., 1979; Ward B., Dubos R., 1975].
Возможная роль физической среды в асимметризации функций мозга вытекает из органической связи — коэволюции человека и биосферы [Моисеев Н. Н., 1984; Моисеев Н. Н. и др., 1985].
Но соотношения между реализацией генетической программы и средой, где та программа развертывается, оказывается намного сложнее предполагавшихся раньше [Астауров Б. Л., 1972; Gaito J., 1969; Mayr E., 1974]. Применительно к функциональной асимметрии мозга здесь затрагивается важнейшая проблема антропогенных воздействий [Казначеев В. П., 1985], потенциально способных сказаться (через влияние на структуры биоты) в том, как развертывается асимметрия функций полушарий мозга в онтогенезе человека.
Генетический контроль симметрии — асимметрии функций парных органов человека подтверждается во многих исследованиях [Глезерман Т. Б., 1983; Annet M., 1970; Levy J.,Nagylaki T., 1972; Warrington E., Pratt R., 1973]. Более 150 лет назад К. М. Бэр (1950) на ранней стадии тщательно наблюдавшегося им развития куриного эмбриона выявил отчетливые различия в созревании правой и левой сторон. Правая развивается быстрее левой, являющейся как бы рецептивной: слева находится «вход» в пищевой канал, желток. В 1879 г. И. Р. Тарханов описал двигательные реакции «юных животных» на раздражение коры правого и левого полушарий мозга; наиболее «возбудимыми» оказались участки левого полушария; легче вызывались локализованные движения на правой половине тела. «Этот факт, подмеченный на кроликах и собаках, если окажется верным для человека, даст возможность понять причину бессознательного стремления человека пользоваться преимущественно правой конечностью» (1961).
По словам В. И. Вернадского, в конце XIX века Л. Пастер «был почти одиноким мыслителем», который понял космическое значение правизны — левизны, основное ее проявление в живых организмах и в строении химических соединений протоплазмы. Л. Пастер правизну — левизну считал связанной со свойствами космического пространства, предполагал диссимметрию того «особого пространства», которое охвачено живым организмом или соединениями. А в 1940 г. В. И. Вернадский заметил: «…своеобразие левизны — правизны в организмах более глубоко, чем физико-химические их проявления, что связано с геометрическим строением физического пространства, занимаемого телами живых организмов». Правизну — левизну он рассматривал как «чрезвычайно чувствительный индикатор физического состояния пространства. Этот индикатор дает резко различную картину в основных группах природных тел и природных явлений биосферы, в живом веществе и в косной среде» (1975).
В 1944 г. В. И. Вернадский писал: «Все человечество, вместе взятое, представляет ничтожную массу вещества планеты. Мощь его связана не с его материей, но с его мозгом, с его разумом и направленным этим разумом трудом. В геологической истории биосферы перед человеком открывается огромное будущее, если он поймет это и не будет употреблять свой разум и свой труд на самоистребление» (1980). В ноосфере — новом геологическом явлении на нашей планете «впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше… Мысль не «есть форма энергии. Как же может она изменять материальные процессы?., Лик планеты — биосфера — химически резко меняется человеком сознательно и главным образом бессознательно. Меняется человеком физически и химически воздушная оболочка суши, все ее природные воды».
Говоря об окружающей человека среде, нельзя не иметь в виду социальные факторы. Только, находясь в социальном обществе, человек с первых дней своей жизни испытывает огромное количество социальных воздействий. Именно последние способствуют развертыванию функциональной асимметрии больших полушарий мозга в начальном онтогенезе человека, поддерживают на определенном уровне уже достигнутую степень асимметрии в молодом и среднем возрасте.
