Вы когда-нибудь ловили себя на мысли, что возлагаете ответственность на одного-единственного человека за любой успех и провал в стране или организации? Кажется вполне естественным считать, что один человек – президент страны или генеральный директор компании, которого часто превозносят как всемогущую фигуру, в одиночку определяет ход истории. Миллиард расстрелянных лично Сталиным, Обама гадит в подъездах, Фидель Кастро держит сильной рукой всю страну в железном кулаке – фольклор только поддерживает общественное мнение. Но действительно ли мир устроен именно так? Может ли руководитель абсолютно все контролировать и быть ответственным ЗА ВСЕ?
Понятие «всемогущего лидера» – это представление о том, что один человек обладает практически неограниченной властью и влияет на исход многих событий. Будь то в политике или бизнесе, последователи часто преувеличивают роль лидера, приписывая ему сильно больше власти, чем фактически у него может оказаться. На протяжении истории и в современном обществе многие лидеры идеализировались как всемогущие — от диктаторов с культом личности до СЕО компаний, которым приписываются любые корпоративные успехи.
Эта статья анализирует как формируются такие представления в обществе. Мы рассмотрим, как когнитивные искажения и пропаганда подпитывают миф о всемогуществе лидеров, даже несмотря на то, что реальные решения обычно принимаются коллективно и распределены между многими участниками. В конечном итоге более четкое понимание этих механизмов поможет скорректировать общественные ожидания и привести к более взвешенному взгляду на лидерство и менеджмент как профессию.
Лидеры, которые воспринимаются как всемогущие
Иосиф Сталин: культ личности и абсолютная власть
В Советском Союзе эпохи Сталина культ личности стал ярким примером восприятия лидера как всемогущего, неограниченного ничем руководителя. После 1929 года советская пропаганда изображала Иосифа Виссарионовича как «всесильного, всезнающего» вождя [1], возводя его в ранг почти мифической фигуры. Историк Арчи Браун отмечает, что начиная с 50-летия Сталина, его имя и образ стали повсеместными, а его личности приписывались все достижения Советского Союза [2].
Сам термин «культ личности» подразумевает поклонение одному непогрешимому, всемогущему лидеру — явление, укорененное в обществе через визуальную и культурную пропаганду [3]. При Сталине журналистика, искусство и образование всячески укрепляли представление о том, что Иосиф Виссарионович лично олицетворяет абсолютно все победы советского народа и мудрость нации.
Сталин действовал в рамках огромного партийного управленческого аппарата, но благодаря тщательно выстроенному пропагандистскому рупору, общественное мнение приписывало все успехи лично ему (даже изменения погоды), создавая иллюзию абсолютного контроля. Этот исторический пример демонстрирует, как авторитарные режимы сознательно формируют образ лидера с неограниченной властью.
Муаммар Каддафи: «Братский Вождь» Ливии
В Ливии Муаммар Каддафи более четырех десятилетий выстраивал образ сильного лидера, подкрепленный всепроникающим культом личности [4]. Государственная пропаганда и подконтрольные ему СМИ непрерывно представляли его как незаменимого героя нации. Он присваивал себе громкие титулы, такие как «Братский Вождь», и изображал себя как визионера, стоящего за революцией и процветанием Ливии.
Портреты и билборды с изображением Каддафи были установлены повсеместно в ливийских городах. Лик лидера украшал в том числе национальную валюту, создавая постоянное визуальное напоминание о том, кто обладает наивысшей властью в стране. Пропаганда формировала его образ как непогрешимого и мужественного борца против империализма и сторонника единства арабов и африканцев.
При этом любые проявления несогласия подавлялись, а общественное мнение формировалось под влиянием единственной официальной риторики, постоянно прославляющей Каддафи. По мнению очевидцев, Каддафи вызывал сильнейшие эмоции у людей: «безграничное обожание у сторонников и яростное презрение у противников». Присваивая себе любые заслуги в развитии страны (такие как повышение уровня грамотности и доступ к воде) и скрывая негативные новости, его режим укреплял веру в то, что все блага исходят исключительно от личного руководства мудрейшего Муаммара Каддафи.
В результате многие ливийцы (особенно те, кто были у кормушки) воспринимали его как спасителя, в то время как пострадавшие от его режима считали его виновником всех бед. В обоих случаях это способствовало преувеличению его контроля над всеми аспектами жизни в Ливии.
Падение Каддафи в 2011 году на фоне народного восстания стало ярким примером обратной стороны восприятия всемогущества единого лидера: как только миф о неуязвимости дал трещину, его режим стремительно рухнул. По сути, Каддафи сам стал «жертвой собственного культа личности», поскольку годы безраздельной власти оставили Ливию без прочных институтов власти, способных поддерживать стабильность в африканской джамахирии.
Дональд Трамп: «Только я могу это исправить» и ореол успешного “решалы”
В современном обществе примером лидера, который воспринимается как всемогущий вождь от демократии, стал Дональд Трамп. Трамп пришел в большую политику, создавая образ решительного и не скованного никакими рамками решателя проблем. Чего только стоит его знаменитый лозунг: «Только я могу это исправить» во время первой предвыборной кампании [5].
Тогда эта фраза сама по себе превратилась в мем, породив множество пародий в социальных сетях, изображающих Трампа в образах, близких к супергеройским. Вместе с тем она отражала глубокое недовольство общества правительственным застоем и ощущением слабости политических элит. Представляя себя единственной силой, способной справиться со всем — от нелегальной иммиграции до дизбаланса в мировой торговле — Трамп создает образ «сильного лидера», человека, которому не нужно искать консенсуса. Имидж президента, который решительно использует власть в интересах своих сторонников.
В эпоху современного интернета мемы могут выступать в роли новой политической пропаганды. Во время первой и второй президентских гонок Трампа его сторонники распространяли изображения, называя его с «королём MAGA» или даже «богом-императором», иронично заимствуя термины из поп-культуры, например, из вселенной Warhammer или фэнтезийных саг [6]. Хотя многие из этих мемов носят явно шуточный характер, они подпитывают мощный миф, изображающий Трампа непобедимым лидером, находящимся выше институциональных ограничений. В то же время критики создают свои мемы, высмеивая его как «главного Читоса» («Cheeto-in-Chief») или изображая его в комичных ситуациях, высмеивающих его заявления о неограниченных способностях. В обоих случаях эти вирусные явления укрепляют раздутый имидж Трампа — в глазах его поклонников он выступает всемогущим героем, а для противников — опасным самозванцем.
С начала своего второго президентского срока в январе 2025 года Трамп развернул бурную деятельность, издав множество указов, которые укрепляли его образ как образ лидера, способного «в одиночку» решать любые проблемы. Уже в первый день он вновь приостановил участие США во Всемирной организации здравоохранения и в Парижском климатическом соглашении, проигнорировав предупреждения экспертов в области общественного здравоохранения и экологов. В течение месяца он подписал более 60 указов — от попыток отменить право на гражданство по рождению до ограничения прав трансгендеров в вооружённых силах США и в правительстве.
Каждое его решение демонстрировало тип стремительного, авторитарного подхода, который восхищает сторонников, требующих быстрых и бескомпромиссных действий. В СМИ и социальных сетях ближайшее окружение Трампа активно продвигало его образ – имидж единственного защитника интересов Америки, характеризуя всех, кто выступал против него (будь то судьи, блокирующие его указы, или активисты, протестующие на улицах) как препятствия, которые необходимо устранить.
Когнитивные искажения, влияющие на наше восприятие лидера
Психологические исследования показывают, что существует несколько когнитивных искажений, из-за которых люди склонны переоценивать влияние и компетентность лидера на происходящие события. Эти мысленные «ярлыки» помогают объяснить, почему сторонники часто приписывают лидерам чрезмерную власть или добродетель, формируя вокруг них своего рода ореол всемогущества.
Эффект ореола (Гало-эффект)
Это когнитивное искажение возникает тогда, когда общее впечатление о человеке формируется под влиянием какой-либо одной выдающейся черты. В контексте лидерства, если руководитель превосходит других в чём-то одном (например, лидер который очень харизматично выступает и красиво говорит), то люди склонны предполагать, что такой лидер безупречен и во всех остальных качествах. Например, «лидера, который блестяще выступает публично, могут считать человеком с отличными навыками принятия решений, даже если этому нет доказательств», что приводит к возникновению нереалистичных ожиданий [7].
Эффект ореола приводит к тому, что последователи воспринимают решения лидера как безошибочные, не замечая его недостатков или вклада других людей в общее дело. Таким образом, харизматичный гендиректор или политик легко приобретает ореол всеобщей компетентности, просто демонстрируя уверенность или мастерство в какой-то одной области.
Фундаментальная ошибка атрибуции
Люди склонны объяснять результаты событий действиями других людей, а не ситуативными факторами. В контексте лидерства это означает, что люди часто возлагают ответственность или вину на лидера за события, которые на самом деле могут быть вызваны сложными внешними обстоятельствами [8].
Социальные психологи называют это фундаментальной ошибкой атрибуции: наблюдатели «объясняют результат больше тем, что сделал лидер, чем контекстом, в котором он действовал» [9]. Например, избиратели часто считают президента лично ответственным за подъёмы и спады в национальной экономике, несмотря на то, что «президент не имеет значительного прямого контроля над экономикой, но именно ему приписывают заслуги или вину за её состояние» [10].
Подобным образом, если компания показывает плохие результаты, считается, что генеральный директор принял неверные решения, хотя реальными причинами могли быть рыночные условия или ошибки команды. Такое искажение преувеличивает восприятие значимости решений лидера и способствует формированию мифа о том, что «если дела идут хорошо, то это заслуга начальника, а если плохо – виноват начальник».
«Романтизация власти»
Организационные психологи Джеймс Майндел и его коллеги описали эффект, который характеризует то, как обыватели склонны идеализировать любую власть. Они обнаружили, что люди склонны адаптировать собственное понимание событий, приписывая почти все действия и результаты лидерству [11]. Эта так называемая «романтизация власти» отражает «сильную веру – даже своего рода религию – в значимость факторов лидерства» в достижении успеха или неудачи [12]. Откуда идут корни явления, это хороший вопрос. Структуры древних племен, где вождь имел больше прав и лучшие условия, или возможно зависть простого народа по отношению в царям и их приближенным, не до конца понятно. Но факт остается фактом – народ идеализирует и романтизирует предводителей.
На практике сотрудники компаний или граждане государств могут недооценивать другие факторы, такие как командная работа, конкурентные преимущества или просто счастливый случай. Обывателю психологически проще объяснять события действиями одного яркого лидера, а не хитросплетениями обстоятельств и сложными взаимосвязями систем. Это когнитивное искажение помогает объяснить, почему общественное восприятие часто возводит лидеров в статус героев, приписывая им решающую роль в событиях, на которые они оказывают лишь частичное влияние.
Когнитивные искажения действуют бессознательно, хотим мы того или нет. Это особенность работы нашего мозга. Когнитивные искажения упрощают сложный окружающий мир, создавая нарратив о всемогуществе отдельных людей: нам легче представить, что всем управляет один человек, чем разбираться в запутанных системах и обстоятельствах.
Однако у этого явления есть и другая сторона — искажённое восприятие реальности, при котором лидеры кажутся более могущественными или добродетельными, чем они есть на самом деле. Знание о том, что есть когнитивные искажения, влияющие на наше восприятие реальности, помогает ослабить нашу склонность воспринимать лидеров как всемогущих [13]. Исследования показывают, что когда людям объясняют реальные ограничения, с которыми сталкиваются лидеры, их представления о степени контроля со стороны лидера становятся более реалистичными [14].
Иными словами, «ореол всемогущества» может исчезнуть, если мы осознанно будем учитывать контекст и многочисленные обстоятельства, которые выходят за рамки прямого влияния лидера.
Пределы человеческих возможностей
Ещё одно научное наблюдение, ставящее под сомнение концепцию всемогущества лидеров — это усталость от принятия решений (decision fatigue), то есть ментальная утомлённость, возникающая при необходимости принимать множество решений подряд. Лидеры, занимающие высокие должности, ежедневно сталкиваются с лавиной решений — от тривиальных мелочей до критически важных вопросов. Миф о всемогуществе лидера предполагает, что один человек способен бесконечно принимать безупречные решения. На практике же когнитивные ресурсы человека ограничены: по мере того как день подходит к концу и количество решений растёт, их качество постепенно снижается.
Знаменитое исследование на примере израильских судей ярко продемонстрировало этот феномен. Исследователи выяснили, что по утрам судьи были значительно мягче (предоставляя условно-досрочное освобождение примерно в 65% случаев), однако ближе к обеду число положительных решений падало почти до 0%, вновь увеличиваясь лишь после перерыва [15].
По мере накопления усталости судьи чаще склонялись к самому простому или безопасному решению (отказу в условно-досрочном освобождении). Зачем долго думать и разбираться в деталях, если можно пойти по пути наименьшего сопротивления? Тем более что скоро обед. Это исследование, опубликованное в журнале PNAS, подчёркивает, что даже высококвалифицированные специалисты могут совершать ошибки, когда их ресурсы истощены [16].
По аналогии, политический лидер или СЕО компании, стремящийся контролировать и лично принимать каждое решение, неизбежно сталкивается с пределами ресурсов человеческого мозга. В таких ситуациях возникают мелкие ошибки, замедленные реакции или предвзятые оценки, обусловленные ментальным переутомлением.
Усталость от принятия решений обычно компенсируется путем делегирования полномочий и расстановки приоритетов. Мудрые лидеры сохраняют свои ресурсы для самых важных решений, делегируя решения по рутинным вопросам другим сотрудникам. Они также организуют свой день (или полагаются на помощь специального персонала), так, чтобы избегать перегрузки мелкими решениями, например, следуя установленным привычкам (как Стив Джобс, носивший ежедневно похожую одежду) или группируя менее важные задачи вместе. Совершая рутинные задачи на автопилоте вы и сами экономите существенное количество ментальных ресурсов ежедневно.
Сам факт необходимости таких стратегий говорит о том, что ни один лидер не способен постоянно сохранять идеальную решительность и ясность мышления. Это прямо противоречит образу непогрешимого лидера, который лично контролирует каждую мелочь. Который знает каждого своего солдата в лицо. Когда последователи представляют, что лидер безупречно управляет всем сам, они игнорируют практическую необходимость распределять принятие решений между советниками, заместителями и подсистемами власти.
Действительно, эффективное лидерство часто подразумевает создание команды и процессов, компенсирующих ограничения отдельного человека. Исследования об усталости от принятия решений напоминают нам, что «всемогущий» лидер, действующий исключительно в одиночку, вскоре окажется перегруженным и начнёт совершать ошибки — что совершенно не соответствует образу всезнающего гения, который часто рисуется в общественном сознании.
Масс-медиа и психология лидерства
Средства массовой информации — включая новостные агентства, социальные сети и телевизионные каналы — играют ключевую роль в формировании общественного восприятия лидерства. Выбирая, какие истории рассказывать и как именно их преподносить, медиа часто акцентируют внимание именно на личностях лидеров, подкрепляя представление о том, что именно руководители являются центральными фигурами всех событий. Как авторитарные режимы, так и демократические общества демонстрируют, насколько сильно медийные версии событий способны преувеличить реальную власть отдельного лидера.
В авторитарных странах государственная пропаганда открыто используется для создания образа всесильного руководителя. Советский Союз эпохи Сталина активно использовал газеты, радио, кино и плакаты, чтобы прославлять Сталина как гения во всех областях, архитектора любого прогресса. Подобное освещение событий не только подчёркивает каждое достижение лидера (крупное или незначительное), но и зачастую переписывает историю, чтобы максимально возвеличить его роль. Например, в сталинский период официальная историческая версия намеренно преуменьшала вклад других революционеров или генералов, приписывая все победы исключительно руководству Сталина.
Медиа создали эффект замкнутого круга: чем чаще публика видела прославление Сталина, тем больше в это верила, что в свою очередь оправдывало дальнейшее восхваление. Образы и сообщения тщательно подбирались, чтобы вызывать доверие и трепет — например, Саддама или Мао изображали в уверенных позах или в окружении благодарных граждан, визуально подчёркивая их превосходство. В таком искусственно созданном медиапространстве почти не оставалось места для альтернативных мнений, и миф о всесильном лидере глубоко укоренялся в общественном сознании.
В демократических странах принято считать что медиа далеко не всегда восхваляют лидеров — напротив, они часто подвергают их критике. Однако даже здесь политика нередко сводится к личностям, и центральными фигурами сюжетов становятся известные руководители. Сложные дискуссии о политике или работе институтов упрощаются до драматических историй, сфокусированных на президенте, премьер-министре или СЕО компании.
Исследования политических коммуникаций в Европе и США показывают, что современные предвыборные кампании и новостные репортажи всё больше напоминают «конкурс красоты среди кандидатов», поскольку акцент СМИ сместился с политических программ на личности [17]. Телевидению и интернет-СМИ гораздо проще привлечь внимание аудитории, освещая конкретного человека и его поступки («последний шаг лидера X»), а не абстрактные системные факторы. В результате публике постоянно демонстрируют события через призму действий и заявлений конкретного лидера, ненавязчиво укрепляя убеждение в том, что именно лидеры определяют исход событий. Как говорил Богдан Титомир, «пипл хавает».
Например, освещение недавних событий может начинаться с заголовков вроде «План президента укрепил экономику» или «Решение гендиректора обрушило акции», упрощая сложные причинно-следственные связи ради ярких заголовков. Со временем такой подход формирует представление о том, что лидеры контролируют даже глобальные тренды. Социальные сети дополнительно усиливают персонализацию: обсуждения часто сводятся к упоминанию или обвинению конкретного лица, а вирусные мемы могут как превозносить лидеров как героев, так и демонизировать их как злодеев, существенно преувеличивая их реальное влияние.
Важно отметить, что медиа могут и ослаблять миф о всемогуществе лидеров, если обращаются к глубоким расследованиям и показывают, как на исход событий влияют советники, законодательные органы или обстоятельства. Тем не менее, такие детализированные и сбалансированные репортажи вынуждены конкурировать с гораздо более простым и эффектным образом всесильного лидера.
Медийные сюжеты сводятся к «лидероцентричным» историям часто во время всяких кризисов. Например, во время пандемии COVID-19 многие обсуждения преподносили результаты национальной борьбы с проблемой как прямое следствие личного подхода главы правительства, что отражает ранее упомянутую «ошибку атрибуции». Как отмечается в одном из исследований, в начале пандемии наблюдатели придавали слишком большое значение действиям конкретных лидеров, недооценивая структурные ограничения одновременно накладываемые общими усилиями многих ведомств [18].
Подводя итог, медиа не создают миф о всемогущем лидере на пустом месте: его исходной основой служат когнитивные искажения и реальные черты самих лидеров. Однако именно масс-медиа значительно усиливают этот миф. Будь то тщательно спланированная пропаганда или повседневные привычки современной журналистики, средства массовой информации часто превращают лидерство в театр с одной звездой на сцене. В результате общество начинает упускать из виду «актёров второго плана» и «сценаристов» из мира политики и бизнеса, укрепляя представление, что «всё зависит исключительно от одного мудрейшего вождя».
Распределённое принятие решений
Хотя в массовом сознании лидеры часто воспринимаются так, будто они действуют в одиночку, исследования в области организационного поведения и политологии показывают, что принятие решений обычно представляет собой коллективный, распределённый процесс. Крупные организации (будь то правительство или корпорация) слишком сложны, чтобы один человек мог контролировать абсолютно все решения. Реальное понимание того, как принимаются решения, развенчивает миф об одиноком и всесильном руководителе.
В корпоративном мире идея о генеральном директоре, который единолично принимает все ключевые решения, является во многом мифом. Бывший декан Гарвардской школы бизнеса Нитин Нория подчёркивает, что люди «переоценивают уровень личного участия CEO» в каждом конкретном решении [19]. Генеральный директор, безусловно, направляет общую стратегию и принимает окончательные решения по важнейшим вопросам, но повседневные задачи — такие как разработка продукта, маркетинговая стратегия или улучшение цепочек поставок — обычно решаются руководителями подразделений и их командами на всех уровнях организации.
СЕО обычно не принимают каждое решение лично, а скорее влияют на то, как эти решения принимаются: они выстраивают процессы, делегируют полномочия, решают, какие совещания проводить и кто в них участвует. Вместо непосредственного контроля каждой детали, они формируют среду для принятия решений.
Если бы генеральный директор пытался лично контролировать каждую мелочь, возникли бы неизбежные задержки и эмоциональное выгорание — и мудрые лидеры прекрасно это понимают. Таким образом, реальная картина корпоративного лидерства представляет собой сеть ответственных лиц, где генеральный директор находится в центре, направляя и координируя действия, а не диктуя каждый шаг.
Политические лидеры, особенно в авторитарных режимах, действуют аналогично: даже если они кажутся всесильными, реализация и часто даже формулирование политики осуществляется при активном участии советников, министерств и государственных институтов (армии, правительства, спецслужб). В демократических обществах это распределение полномочий ещё более явно закреплено: парламенты принимают законы, аппараты власти занимаются их исполнением, а суды ограничивают действия власти.
Как отмечает политический историк Арчи Браун, «чрезмерно амбициозные лидеры в демократических системах редко бывают такими сильными или независимыми, какими хотят казаться» [21]. Многие “сильные” лидеры обязательно должны договариваться с союзниками и рано или поздно сталкиваются с ограничениями. Даже в тех случаях, когда личность лидера играет исключительную роль (например, революционные основатели государств), со временем возникают институциональные структуры, которые берут на себя значительную часть управления [22].
Исследования в области организационного поведения количественно оценили вклад лидеров по сравнению с другими факторами в достижение результатов. Классическое исследование Либерсона и О’Коннора (1972) показало, что отраслевые и внутриорганизационные факторы объясняют большую долю различий в производительности компаний, чем лидерство руководителей, что означает, что бизнес-контекст и коллектив сотрудников оказывают большее влияние, чем отдельно взятый человек наверху.
Более современные исследования показывают, что «эффект руководителя» (CEO effect) на результаты компании в относительном выражении вырос, однако даже сейчас он объясняет лишь часть итоговых показателей (часто намного менее 50%), если учесть рыночные условия и историю компании. В правительстве результаты, такие как экономический рост, уровень преступности или состояние общественного здоровья, аналогичным образом зависят от множества переменных (глобальные тренды, местные чиновники, действия предыдущих администраций). Лидерство само по себе очень важно, однако оно действует в рамках сложной сети ограничений и сопутствующих факторов.
Несмотря на эти факты, представление о «героическом лидере» продолжает иметь место. Как выразился один бизнес-аналитик: «Мы любим лидеров — мы боготворим их, обвиняем их и ждём от них спасения» [23]. Такая привлекательность лидерства может подталкивать самих руководителей к централизации власти, чтобы соответствовать общественным ожиданиям, что часто приводит к обратному эффекту.
Всё чаще эксперты по лидерству выступают за модели коллективного управления, подчеркивая, что в современных организациях сотрудничество и распределённое принятие решений эффективнее, чем доминирование одного человека [24].
Иными словами, эффективное лидерство это коллективное управление, а не всемогущая власть одного лидера. Как заключает Арчи Браун, по-настоящему успешными лидерами чаще всего становятся те, кто признаёт ограниченность единоличного руководства и опирается на таланты других людей, а не те, кто упорно придерживается мифа о том, что «один лидер знает жизнь лучше всех» [25].
Заключение
Представление о всемогуществе лидера — это мощный миф, глубоко укоренившийся в человеческой психологии и постоянно подкрепляемый культурой и СМИ. Исторические фигуры, такие как Сталин, Мао, Че Гевара, Муссолини и другие, сознательно культивировали этот миф, окружая себя ореолом непогрешимости. Современные лидеры — от Муаммара Каддафи до Дональда Трампа — также окружались нарративами, преувеличивающими степень их контроля и влияния в каждой конкретной ситуации.
Когнитивные искажения, такие как эффект ореола и фундаментальная ошибка атрибуции, склоняют людей превозносить (или, наоборот, демонизировать) лидеров как главных ответственных за события. Эти искажения упрощают сложный мир, сводя все результаты к действиям одного человека. Современные СМИ затем усиливают это упрощение, превращая политику и бизнес в истории о героях и злодеях на вершине власти. В итоге формируется общественный образ лидерства, который часто граничит со всемогуществом: лидер воспринимается как властелин всех решений и решение всех проблем.
Однако реальность принятия решений выглядит иначе. Лидерство ограничено контекстом, рассредоточено внутри организаций и ограничено человеческими возможностями. Ни один лидер, каким бы харизматичным и авторитетным он ни был, не действует в вакууме и не обладает безграничными компетенциями. Его успех и неудача зависят от множества факторов: команды советников, институциональных рамок, социально-экономических условий и иногда даже чистой случайности. Признание этого факта не умаляет важности талантливых руководителей — напротив, оно позволяет правильнее оценить их роль. Выдающиеся лидеры способны вдохновлять, вырабатывать стратегии и задавать направление движения, но они не могут в одиночку изменить ход событий.
Осознание разрыва между мифом и реальностью в восприятии лидерства имеет практическое значение. Оно способствует формированию более реалистичных ожиданий у последователей и заинтересованных сторон — например, понимание того, что новый СЕО или президент не сможет волшебным образом исправить системные проблемы организации и целой страны за одну ночь, может побудить людей к терпению и более активному гражданскому участию в общественной жизни вместо разочарования.
Кроме того, это помогает самим лидерам сохранять скромность и осознавать необходимость делегировать полномочия и формировать сильные команды (вместо того чтобы верить в сказку и переоценивать свои возможности). Как показывают исследования в психологии и организационном поведении, лидерство наиболее эффективно тогда, когда оно является коллективной работой, а не игрой одного актёра.
Развенчание мифа о всесильном лидере, в конечном счёте, приводит к более здоровым организациям и социуму, где заслуги и ответственность разделяются, а от одного человека не требуют сверхчеловеческих подвигов. Возможно, пришло время заменить нарратив о «великом человеке» более ясным пониманием того, что даже самый могущественный лидер опирается на плечи многих других людей и действует в обстоятельствах, которые не способен полностью контролировать. Признавая это, мы начинаем ценить лидерство таким, какое оно есть на самом деле — влиятельным, но не безграничным — и становимся более грамотными гражданами и коллегами, способными более адекватно оценивать тех, кто стоит у руля.
В конце-концов, даже самый мудрый, безупречный, бессменный лидер – такой же человек как и все мы. Он может болеть, быть голодным и уставшим или быть в плохом настроении.
Кстати, вы когда-нибудь замечали, что президенты стран никогда не носят очки? Вот задумайтесь на минуту. Можете вспомнить хотя бы одного президента в очках? Удивительно, правда?
The English version of the article is here.
Автор: uyga
