Платон решительно выступал против любых инноваций в сфере образования. Если вы знаете, по вашему собственному определению, что вы не просто правы, но абсолютно правы, любое нововведение будет для вас лишь шагом назад.
На практике трудность с нововведениями в образовании проявляется не в этом ощущении абсолютной правоты (хотя это, безусловно, тоже имеет место), но в том, что учебный план заполнен под завязку, не осталось пустых мест, вакуума. Так что все новое, предлагаемое быть включенным, может быть включено лишь за счет чего-либо существующего, которому придется быть исключенным. Почему нечто исключают? Потому что оно плохо или неэффективно. Но дело часто вовсе не в этом. Большинство вещей в учебном плане там потому, что они имеют свое назначение, или, но крайней мере, большинство людей считают, что это так.
Любая информация, которую преподают, имеет свою ценность. Чем больше информации мы имеем, тем более ценной становится любая дополнительная, поскольку общее здание знания растет все выше. Можно заполнить каждую секунду учебного плана еще большим количеством информации, и по-прежнему будет требоваться еще 30 лет учебы в школе, чтобы усвоить лишь малую часть всей имеющейся в мире информации. Если только мы не собираемся достигнуть богоподобного состояния, когда владеешь всей мыслимой и немыслимой информацией, после чего мышление становится ненужным и наступает момент, когда большую пользу способно принести изучение операционных мыслительных навыков (не только навыков критического мышления), с тем чтобы уметь применять информацию, которой мы владеем. В этот момент мы должны принять твердое решение отказаться от использования части времени на освоение информации, какой бы ценной она ни была, и направить его на прямое изучение мышления как части наших умений и навыков. Некоторые из наиболее просвещенных стран и школ уже начали это делать.
Данный пример с системой образования иллюстрирует важнейшую проблему с новым мышлением. Даже если нечто новое не требует, чтобы старое было разрушено, все равно для него просто не оказывается лишнего места. Люди, время, ресурсы — все целиком задействовано, во многих случаях даже ощущается нехватка ресурсов.
Парадокс состоит в том, что по мере того, как мы продвигаемся дальше в будущее, потребность в переменах ощущается все больше и больше (чтобы справиться с проблемами растущего народонаселения, загрязнения и так далее и как можно полнее использовать все возникающие новые технологии), однако при этом возможностей для их осуществления становится все меньше и меньше, поскольку все уже задействовано.
Умный генерал не бросает в атаку все свои войска, а оставляет стратегический резерв, который может быть использован сообразно возникающим потребностям и возможностям. Общество этого не делает, поскольку считается, что у нас все базы прикрыты, выражаясь бейсбольным языком, и что прогресс обеспечен посредством эволюции, конфликта мнений и случайным одиночкой-новатором.
В дополнение к выделению средств на исследования самые преуспевающие корпорации также выделяют фонды на новые деловые подразделения или венчурные предприятия. Как стратегический резерв у генерала, эти предприятия не вовлечены в повседневные бои, а ждут, пока не подвернутся новые возможности.
Демократия не смогла бы с легкостью применять принцип стратегического резерва, поскольку на любые незадействованные ресурсы смотрели бы как на возможность снабдить ими места, где ощущается их недостаток. Чрезвычайные фонды действительно существуют, но не место и не ресурсы для перемен.
То же применимо и на уровне мышления. У человека, который знает все ответы, имеет мнение по каждому вопросу, а также уверенность, подкрепленную рациональными доводами, очень мало возможностей для дальнейшего прогресса. Такой человек вряд ли завершит любую дискуссию, иначе чем убедившись лишний раз, что он был прав прежде и остается таковым и сейчас.
