В клинике выявлен еще один феномен, трудный и для описания, и для осмысления. Он, по всей вероятности, также свидетельствует о чем-то, относящемся к особенностям индивидуального пространства лиц, обнаруживающих этот странный феномен. Раньше (до определения индивидуального профиля асимметрии) у нескольких больных был отмечен этот феномен. Он возникает, как правило, пароксизмально и быстро исчезает. Вне пароксизмов больные неспособны к подобным восприятиям. Суть феномена состоит в том, что на мгновение приступа больные становятся будто способны ми воспринять (чаще они говорят: «увидеть») то, что находится явно за пределами охватываемого зрением пространства. Лишь условно этот феномен пока обозначили как «феномен расширения пространства видения (чувствования)».
В литературе встретилось одно описание феномена, подобного представляемому ниже. Наблюдал его М. О. Гуревич (1933) у больной и назвал «нарушением схемы поля зрения». Оно «расширяется в стороны и вверх, больной кажется, что она видит почти все вокруг себя».
Наше наблюдение следующее.
Больная К-ва, 44 лет, педагог. Установлена менингиома крыльев основной кости справа. На операции: массивный гиперостоз, распространяющийся на оба крыла и задние отделы правой орбиты; опухоль (6×5×5 см) при лежит к височной и лобной долям правого полушария мозга, внедряется в сильвиеву щель. После ее удаления образовалась ниша. Вокруг опухоли отмечено размягченное мозговое вещество.
Мать и сестра больной левши. Мать, работавшая художницей-модельером, все тонкие работы выполняла только левой рукой. Больная считает себя правшой. Некоторые тесты (переплетение пальцев, «позу Наполеона») выполняет как левша. КПр+40; КПу+92; маховая нога — левая; в прицельной способности преобладает правый, а в восприятии сюжетных картинок левый глаз.
С 17 лет заметила, что ей снятся «только цветные сны), видит «голубое небо, яркую зеленую траву». За 10 лет до обращения в институт появились головные боли распирающего характера, постоянно усиливавшиеся: «впечатление такое, что вот-вот лопнет голова», «стала «нервозной, невыносимой для окружающих», появилась «плаксивость, сентиментальность». За 9 лет до поступления в институт впервые внезапно возникло ощущение, удивившее больную: с семьей приехала в столицу одной из южноамериканских стран, вышла из автобуса на центральной площади города и, когда стояла рядом с мужем, вдруг испытала ощущение, что все это она уже видела и знает «все. что здесь есть… а сбоку, сзади видела кинотеатр». Поразившись сама, рассказала тут же обо всех своих ощущениях мужу, который как раз и смотрел в сторону кинотеатра, спиной к которому стояла больная, и муж ответил: «Так не может быть». Такие состояния в последующем у больной повторялись в новой для нее ситуации, там, где она раньше никогда не бывала и до момента приступа вообще не знала местности. Постепенно такие приступы стали реже.
Появились другие приступы, их больная описывает как «трудно объяснимые», называет «шумовым эффектом». Вдруг появляются «ритмические колебания… слышу звуки… все, что слышу, становится будто ритмически повторяющимся… иногда кажется, что это — позывные какого-то радио… или ритмическая музыка «так-так», «бам-бам» …или все звуки преобразуются в ритмические… звуки доносятся слева, а ритм будто справа… голоса всех кажутся громкими… понимаю то, что говорят люди, но должна сделать усилие, большее, чем обычно, усилие, чтобы понять их… собственный голос какой-то измененный… внутри — напряжение, все сжато, на душе — тоска невообразимая». Приступы длятся секунду. Старшая дочь видела больную в момент такого приступа: она становилась «будто сосредоточенной, к чему-то прислушивающейся». У этих приступов есть предчувствия, но описывает их больная трудно: «не могу… плохо мне в это время… но как плохо, не знаю; только знаю, что появится ритм и он, действительно, появляется».
Два других припадка были ночью. Начинались с громкого и глубокого «всхрипывания больной». От этого звука просыпались муж и дочери больной и начинали будить ее, но больная не пробуждалась. Не может сказать, были ли судороги. После одного из таких припадков прикушен язык слева.
Вне приступов больная представлялась упорядоченной в своем поведении. Стремилась точнее и полнее описать врачу наблюдающиеся у нее приступы. Долго искала слова, которые были бы адекватны для обозначения ее переживаний в момент приступов. Чаще оставалась неудовлетворенной употребленными ею обозначениями, считая их неточно передающими ее ощущения (настолько необычными представлялись самой больной ощущения ц переживания, «наваливающиеся» на нее в моменты первых приступов).
В первые дни после операции заметно эйфорична, расторможена. Никакой озабоченности своим состоянием нет. Сама ни о чем у врачей не спрашивает. Несколько раз отмечала «начало» приступа, но он не разворачивался.
В приведенном наблюдении речь идет о больной, происходящей из семьи, где есть леворукие. Профиль ее асимметрии смешанный. КПр чуть меньше средних для здоровых людей величин: по А. Г. Федоруку, средними величинами можно считать КПр от +41 до +50, а по Т. И. Тетеркиной +52,4±9,1. Что же касается КПу, то он в 3–4 раза больше средних величин для здоровых лиц: по А. Г. Федоруку, средними являются величины от + 26 до +40, а по Т. И. Тетеркиной +16,1±4,7 (для женщин +19,6± ±6,3 и для мужчин +11,8±6,8). Такое соотношение КПр/КПу у больной может объясняться поражением правого полушария мозга.
В первых пароксизмальных состояниях больная испытывала ощущение «уже виденного» по отношению к ситуации, которую видела впервые. Еще более поразительно другое ощущение: больная на момент приступа становится способной видеть то, что расположено в той части внешнего пространства, которая явно неохватываема ее зрением. В последующих приступах выступают дереализационные и деперсонализационные явления: измененными воспринимаются и мир, и сама больная, но только в некоторых своих проявлениях — в отношении звуков. Обычные звуки внешнего мира в восприятии больной, во-первых, резко усиливаются и, во-вторых, преобразуются в ритмические, музыкальноподобные звуки. Искажается как будто временная структура звуков: в восприятии больной они приобретают отсутствующую в действительности ритмическую упорядоченность, т. е. во времени повторяются будто через равные промежутки. В трудно дающемся больной описании есть еще подробности, касающиеся искаженного восприятия звуков в пространстве: сами звуки доносятся будто слева, а ритм (мнимый) характерен будто для звуков, исходящих из правого пространства. Измененным воспринимается больной ее собственный голос. Она испытывает кратковременную тоску.
Эти психопатологические феномены в целом те же, что у правшей, наблюдаются при поражении правого полушария. Но их усложняют подчеркнутые подробности, отмечающиеся обычно у лиц, у которых правые асимметрии одних парных органов сочетаются с левыми асимметриями других. Вновь обратимся к тому, как описывает больная явление, которое названо феноменом «расширения» зрительного пространства. Исходя из опыта наблюдений других больных с подобными ощущениями во время приступа или даже вне пароксизмов, можно заметить, что всегда для врача остается недостижимым осознание этих ощущений больных. Сами больные часто не могут сказать, каким чувством (зрением, осязанием и т. д.) они как бы воспринимают предмет, объект, расположенный вне досягаемости зрением. Больные просто (иногда беспомощно) говорят: «чувствую, а как, не могу сказать». Это относится отчасти к тому феномену, который раньше был описан как кожно-оптическое чувство [Доброхотова Т. А., Брагина Н. Н., 1977; Брагина Н. Н., Доброхотова Т. А., 1981]. Больная в нашем наблюдении употребляет все же слово «увидела» по отношению к узнаванию здания кинотеатра, которого раньше никогда не видела и которое в момент такого странного восприятия располагалось сзади больной.
Феномен обратной последовательности устной и письменной речи. Он описан Т. И. Тетеркиной. Нечто аналогичное было в наблюдениях А. Я. Колодной. Но выявленный Т. И. Тетеркиной феномен настолько удивителен, что целесообразно привести здесь ее наблюдение.
Больная В., 35 лет, сборщица одного из заводов Минска. Происходит из здоровой семьи. Окончила среднюю школу. Особо успевала в занятиях русским и иностранными языками. К врачам обратилась в связи с припадками. Появились они, когда больной было 28 лет. Возникают чаще ночью. Однотипны. Просыпается среди ночи и ей представляется одна и та же сцена: произвольное представление в этот момент ей не удается: «вспоминаю какой-нибудь случай, но какой именно, понять не могу». Испытывает страх. Теряет сознание, появляются судороги, прикусывает язык. После приступа сразу приходит в себя. Понимает, где находится, не испытывает затруднений в речи. Засыпает. Утром и днем следующего дня вполне трудоспособна, самочувствие обычное.
В момент обследования в стационаре больная неохотно участвовала в беседах с врачом. При одной из бесед больная заговорила так, что ее ответы на вопросы врача нельзя было понять. Вот фрагмент этой беседы.
Врач: Как Вас зовут? Больная: Оскарев Анин Анвонялу. Врач: Что Вас беспокоит? Больная: Ы путсирп. Врач: Когда появились приступы? Больная: Мес тел дазан. Врач: Какие лекарства Вы принимали? Больная: Ниспелниф.
Видно, что на вопросы врача, задаваемые обычно, больная стала отвечать «перевернутыми» словами. При расспросах врача рассказала, что примерно за 2 года до настоящего обследования «случайно» заметила, что, «не задумываясь», может «перевести» слова, произносимые окружающими людьми, в обратный порядок. На вопрос врача, как же это происходит и что больная в этот момент испытывает, усиливает ли она при этом внимание свое, расслабленно сообщает, что она не может объяснить врачу ничего: «так получается само собой».
По просьбе врача больная написала текст в течение 50 с (рис. 4): «Я родилась в городе Быхове. Окончила среднюю школу. Потом начала работать на заводе. Сейчас я работаю на заводе. А сейчас нахожусь у врача на приеме». Затруднений в письме не испытывала. Останавливалась, когда надо было писать прописные буквы. При таких коротких паузах приговаривала: «Не знаю, какой — большой или маленькой — буквой заканчивать слово».
При изучении профиля асимметрии установлено следующее: в семье левшей нет; себя считает правшой; тесты переплетения пальцев, аплодирования выполняет как левша. При динамометрии сила правой руки 37 кг. левой 33 кг. КПр+30. Симметрия ног. Ведущий в прицельной способности глаз левый. КПу — 18,5, КПр/КПу — 1,6.
На ЭЭГ диффузные изменения электрической активности мозга с наличием высокоамплитудных дельта-волн в левой височной области.
Индивидуальный профиль асимметрии описанной больной смешанный: левая асимметрия глаз и слуха сочетается с правой асимметрией рук и симметрией ног. Величина КПрменьше средней, величина же КПу близка к средней, но имеет отрицательное значение.
Наряду с двигательным компонентом в припадках есть психопатологический дебют, составляющий начало, ауру припадка. Это — насильственное представление одной и той же сцены, в которой «участвуют люди». Представление возникает непроизвольно, и она не может освободиться от представления, пока не кончится приступ.
Феномен, замеченный самой больной «случайно», состоит в способности выговаривать звуки и писать буквы в слове в обратном порядке, т. е. так, что первые звуки и буквы оказываются последними, а последние — первыми. Этот феномен напоминает анаграмму и зеркальное письмо (или речь), но он отличается от обоих явлений.
Рис. 4. Феномен обратной последовательности письменной речи больной В. (пояснения в тексте).
Анаграмма — такая перестановка букв в слове, в результате которой образуются новые слова, например, «пила» — «липа». В ходе же легко и быстро осуществляемой больной обратной последовательности произнесения звуков и написания букв получаются не слова с определенным смыслом, обозначающие предметы окружающего мира, действия или какие-либо свойства чего-то. У больной получаются бессмысленные наборы звуков и букв. Настолько бессмысленные, что сама эта бессмысленность, непривычная последовательность звуков речи и знаков письма делают трудным понимание устной речи и чтение письма больной для других людей. Сама возможность такой речи и такого письма представляется неожиданной. В отличие от занимающихся анаграммой, больная вовсе не стремится к сознательному образованию новых слов. Сам процесс противоположного проговаривания и написания слов больной почти не осознается, она неспособна объяснить собственное состояние. Удивительна при этом быстрота и легкость обратной речи. От больной она вообще не требует усилий, которые нужны были бы другому человеку, пытающемуся повторить описанную в этом наблюдении деятельность.
На рис. 4 заметны еще две подробности. Больной пишутся маленькими те буквы, которые составляют начало слова и должны бы писаться прописными. Напротив, прописными у больной оказываются буквы, завершающие слово. На словах, оканчивающихся мягким знаком, он опускается; так, теряется мягкий знак в слове «родилась» и это слово пишется больной как «салидор».
Письмо больной, приведенное на рис. 4, отличается от зеркального. В ее письме переставляются не правое и левое в буквах, а место букв в пространстве слова, причем не случайным образом, а с точным соблюдением обратной последовательности. Здесь уже не помогает в чтении поднесение текста к зеркалу, тогда как зеркальное отражение зеркально написанного текста как бы восстанавливает нормальные условия чтения.
В речи и письме больной изменяется не только пространственное расположение звуков и букв друг относительно друга, но и время их проговаривания и написания, их последовательность во времени. Слово «родилась» пишется привычно, начиная с буквы «р». Пока она пишется в настоящем времени, все последующие буквы имеются в виду в сознании как подлежащие написанию в будущем времени. Последние могут быть изображены (или произнесены) только в будущем времени. Больная обнаруживает удивительную способность переворачивать: в настоящем времени она пишет те буквы, которые должны осуществиться в будущем времени. Субъекту с обычными, привычными психическими возможностями, может быть, мешает, не позволяет быстро осуществить то, что доступно больной, закономерность: психомоторные акты (любое движение, высказывание, мысль) в настоящем времени только начинаются, а завершиться могут только в будущем времени. Обнаруживаемая больной легкость и быстрота обратного письма и обратной речи допускают, наверное, возможность какого-то изменения организации ее психомоторных процессов в пространстве и особенно во времени. При этом надо учесть особенность, отличающую индивидуальный профиль асимметрии больной: расхождение доминантности левого полушария мозга больной; оно остается доминирующим в функциях обеспечения двигательного поведения (если судить по положительному значению КПр), но не является доминирующим в обеспечении речевой деятельности (отрицательное значение КПу).
Могла ли больная обнаружить описанный феномен, если бы имела правый профиль асимметрии, предполагающий ведущую роль левого полушария мозга в обеспечении и двигательного поведения, и речевых процессов? Вероятно нет. Запрет на этот феномен определялся бы временной организацией парной работы полушарий мозга, в ходе которой левое полушарие функционировало бы в настоящем времени с обращенностью в будущее, правое — в настоящем с опорой на прошлое время; такая временная организация парной работы полушарий у правшей, по всей вероятности, означает еще и дифференцировку времен (настоящее, прошлое, будущее) и пространств.
